ОСЕННИЙ ЛИС - Страница 76

К оглавлению

– А-аа… Тогда ясно.

Оба уткнулись в стену и после долгой и неуклюжей возни ухитрились сесть.

– Да, дела… – отдышавшись, сказал Жуга. – Вот попали, так попали… Зачем мы им?

– Известное дело, зачем, – проворчал Зерги. – От мертвяка им какая польза? А так – продадут где-нибудь…

– И только-то? – хмыкнул Жуга. – Отходчивые ребята. Могли бы и зарезать… мы ведь все таки порешили одного… или двоих?

– Двоих.

– Тем более.

Теперь уже Зерги усмехнулся:

– Чего стоит чья-то жизнь против денег? Наемники… Промеж них и разговор-то без ножа – не разговор, чего уж о драке говорить.

Некоторое время они молчали.

– Слышь, Жуга, – спросил неожиданно Зерги, – а ты, вообще, кто?

– В смысле? – тот повернул голову.

– Ну, чем занимаешься?

– Травник я.

– И только?

– А что?

– Да так, ничего… Просто этим делом только всякие бабки в деревнях промышляют, а тут…

– Почему? – удивился Жуга. – Знавал я, помнится, одного э-ээ… фармация из Гаммельна, так он говорил, что травы в лечении – первейшая вещь…

– А в колдовстве?

– И в колдовстве… А почему ты спрашиваешь?

Зерги не ответил, и тут Жугу вдруг осенило.

– Слушай, Зерги, – несколько ошеломленно сказал он. – Провалиться мне на этом месте, если ты не ученик чародея! Того самого, погоревшего!

– С чего ты взял? – помедлив, спросил тот.

– А иначе – кто? Кто? – Жуга помолчал, собирая в мыслях воедино все странности своего спутника и продолжил: – Я ж говорил, что ты не задаром взялся нам помогать – так вот он, твой интерес! Зачем кому-то там знать, что у какого-то волшебника дом сгорел? Стреляешь в темноте… не на слух же! – явно наговор, чтоб ночью видеть, так? И поссорил ты нас тогда ловко, ничего не скажешь… И еще – ты ведь плакал тогда, у пепелища? А я-то гадал, что ж ты тогда отвернулся… То-то мне браслет покоя не давал!

– Какой еще браслет?

– Теперь-то какая разница, – безразлично сказал Жуга. – Все равно отобрали, сволочи… А что, я угадал?

– Почти, – кивнул тот, и Жуга сдавленно выругался, когда веревка снова сдавила шею.

Оба снова умолкли, и на сей раз уже надолго. Жуга морщился и кривился, силясь продрать колтун на ресницах, да все без толку.

– Там, на улице что? день? ночь? – спросил вдруг он. – Здесь вообще видно хоть что-нибудь?

– Очень даже видно…

– Куда нас засадили?

Зерги осмотрелся, насколько позволяла веревка.

– Маленькая такая каморка, – наконец сказал он, – шесть шагов на пять… потолок низкий… Дверь вроде крепкая… Что еще?

– Окошко есть?

– Нет.

– А дыры, там, какие-нибудь?

– Не так, чтоб очень много. В стенах, разве что.

– Дверь не скрипит?

– Вот уж не знаю. Не выходил я. Да и что тебе с того скрипа?

– Как сказать, – усмехнулся тот, – петли дверные многим скрипят, многим – поют… Гм… корабль… – Как-то некстати пробормотал вдруг Жуга и снова умолк.

– Что делать будем?

– Для начала нехудо бы от веревок избавиться, а там – видно будет.

– А получится? – засомневался Зерги. – Тут и шевельнуться-то больно. Или придумал чего хитрого?

– Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку – вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что…

На мгновенье Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.

– Эй, ты чего? – насторожился Зерги, но тот мотнул головой: «Не мешай.»

Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту; длинные и короткие звуки шли чередой, безо всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на мысли, что простенький этот мотивчик всецело его захватил. Было в нем что-то влекущее, некий непонятный ни уму, ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это могло значить, и в этот миг его босую ногу тронули чьи-то холодные когтистые лапки.

Истошный визг разорвал тишину, резанул по ушам. Жуга выругался, стиснул зубы и так резко вскинул голову, ударив Зерги в затылок, что чуть было снова не лишился чувств. Зерги прикусил язык и смолк.

Когда боль в голове утихла, Жуга обнаружил, что один глаз у него открылся, хотя и не полностью.

– Нет худа без добра… – пробормотал он и прислушался. Снаружи было тихо – похоже, на шум в их каморке никто не обратил внимания. Жуга вывернул шею и покосился на Зерги. Тот всхлипывал и трясся мелкой дрожью.

– Что там с тобой стряслось?

– К-крыса… – выдавил тот.

– Всего-то? – Жуга улыбнулся. – Я уж думал – медведь пришел.

– Н-ненавижу!

– Медведей?

– К-крыс!

– Мог бы сразу предупредить. А то орешь, как девчонка…

Он почувствовал, как напряглась и вдруг расслабилась спина Зерги, вздохнул и медленно принялся высвистывать все с начала.

* * *

Это был огромный сумрачно-серый крысюк с надорванным ухом и колючими бусинками глаз на умной зубастой морде – не иначе, местный корабельный патриарх. Зерги содрогнулся:

– Господи… ну и тварь!

– Молчи.

Неслышный и почти незаметный в полутьме, крыс теперь сразу направился к Жуге, взобрался ему на плечо и принялся за веревку. Он возился там, тяжелый, какой-то неприятно теплый, задевая Зерги то лапой, то хвостом; Жуга чувствовал, что мальчишка с трудом сохраняет неподвижность. Наконец петля на шее ослабла. Зерги вздохнул было с облегчением, но крыса тут же занялась вторым узлом, и он снова стиснул зубы. Манящий пересвист давно умолк; казалось, крыса сама знает, что надо делать. Узел за узлом, петля за петлей – дело двигалось медленно, и прошло наверное четверть, а то и все полчаса, прежде чем с веревками было покончено. Крыса спрыгнула на пол, осмотрелась, как бы желая убедиться, что дело сделано, и лишь после этого удалилась.